И такой драйв и удовольствие получаешь от особенного взаимопроникновения творчества актера в публику, любви публики — в актера, что хочется и петь, и плакать, а то и в пляс кинуться.

 Именно так, на мой взгляд, случилось на концерте Ярослава Евдокимова, заслуженного артиста России и народного — Белоруссии 14 мая в Абаканском дворце молодежи.

 Конечно, на этом представлении не так много было людей случайных — услышать.

“вживую” прекрасный бархатный баритон своего любимца пришли его настоящие поклонники: те, кто слушал “белорусского соловья” в 1970 — 1980 годы, которые стали для певца по-настоящему звездным временем.

 Несмотря на то, что первые песни Евдокимов (а ему, к слову сказать, тоже немало — 67 лет) исполнял, пожалуй, в четверть силы своего богатого голоса и дежурно шутил, публика была готова все прощать, любить и на руках его носить. Аплодисменты не умолкали, зрители несли цветы, улыбались, хотели прикоснуться к легенде, а на сцене некоторое время все же можно было наблюдать немного уставшего человека. Но даже оговорки его: “Колодец” спеть? Да шоб он сгорел, этот “Колодец”, 35 лет его пою!” — вызывали только улыбки понимающего зала.

 Евдокимову предстояло на следующий день выступать в Красноярске, на более широкую аудиторию, он берег голос — но, видимо, не знал еще, что абаканская публика может “раскрутить” кого угодно.

Когда это произошло? В записках из зала прозвучала просьба исполнить “что-нибудь военное”, и Ярослав запел знаменитых “Журавлей”. Запел проникновенно, но все еще как будто вполголоса. И сделалось слышно, как ряд за рядом, начиная с галерки, поднимаются зрители. Над залом летели журавли, и все стояли, будто подняв глаза к небу, провожая взглядом тот “промежуток малый”, оставленный птицами для каждого, и слезы не могли не пролиться — слезы светлой памяти о погибших, о тех, кто ушел позже, кто еще уйдет, ведь концерт, так получилось, случился на Радоницу... Эта минута всеобщего молчания стала переломной в концерте. Кажется, певец был потрясен. Он стал каким-то другим. Наверное, настоящим.

 И песня загремела, полилась — широкая, от сердца, она заполнила зал, вышла за его пределы, зазвучала над городом — и как будто объединила всех в том времени, когда все мы — украинцы, белорусы, хакасы, русские — жили в одном государстве. В нем не было границ, не было провинций, деления по крови и счета обид. Была просто жизнь — разная, но помнится только хорошее, светлое. И Победа, праздник которой мы отметили совсем недавно, тоже была одна на всех. А “Майский вальс” — он ведь тоже наш, общий. И снова люди не скрывали ни слез, ни радости, потому что “...помнит Вена, помнят Альпы и Дунай тот цветущий и поющий яркий май, вихри венцев в русском вальсе сквозь года помнит сердце, не забудет никогда”...

 …Пожилой мужчина с орденскими колодками подхватил юную девушку из ансамбля, в сопровождении которого выступал Евдокимов, и они вальсировали так складно, так красиво и правильно, что в сердце каждого, не скрою, колыхнулось так знакомое по прежним временам, несправедливо сейчас забытое чувство под названием “патриотизм”. Это задало концерту какое-то особенное направление. Зрители пели хором “Землянку”, “Ганзю”, “Червону руту” (и Евдокимов снова был потрясен, что в Хакасии так хорошо знают украинские песни), плакали под “Ридна мати моя”, фестивалили под “Фантазера”, “Полину”, “Колодец”, “За Дунаем”.

 И было так здорово, так все “по правде”, что снова — в который уже раз — зал не хотел отпускать артиста. Да и сам растроганный певец тоже, казалось, не хотел расставаться с Абаканом. “Какие вы добрые люди!” — эту фразу Ярослав повторял неоднократно. И публика отвечала ему аплодисментами, вкладывая в них свою признательность и любовь. 

Елена АБУМОВА.  17.05.2013 г.

Еженедельное республиканское издание «Хакасия».